Не знаю, как в политике, а в том, как следствие умеет “шить дело”, мне кажется, я разбираюсь. Поэтому попытаюсь обрисовать насколько опасно или не опасно положение директора ГКУ НО “Пресс-служба Правительства Нижегородской области” Романа Скуднякова по эпизоду его поездки в Китай на конкурс красоты и положение заместителя председателя ЗСНО Олега Сорокина по “делу Новоселова”.

С моей точки зрения, ситуация для Скуднякова довольно опасная. Я бы на его месте попросил губернатора Валерия Шанцева сообщить в Генеральную прокуратуру и Следственный Комитет, чтобы проверка или расследование по Скуднякову прошло, как бы помягче выразиться, без всем известных приемчиков. Не то что бы объективно или необъективно, скорее, по-нормальному, а не в соответствии с чисто нашими обычаями, которых нет во многих других странах.

Понятно, что положение Романа Скуднякова зависит от показаний генерального директора ООО “Созвездие Поволжья” Ирины Цыбиной. Если она даст показания, что выделение бюджетных средств в размере 1,2 миллиона рублей обуславливались поездкой Романа Скуднякова в Китай, где он мог бы развлекаться на некую сумму средств – это одно. Тогда речь может идти об ущербе бюджету на сумму 1,2 миллиона, сколько бы средств не ушло непосредственно на директора ГКУ НО.
Такие показания Цыбина может дать как добровольно, так и под давлением следствия. Например, если ей намекнут, что она может быть задержана. И чтобы ей не оказаться арестованной, лучше сдать Скуднякова. Ценой свободы и оставления ее в статусе свидетеля. В этом случае Роман Скудняков, что называется, попал. Выкрутиться ему будет невозможно. Есть факт выделения средств ООО “Созвездие Поволжья” из областного бюджета, есть факт поездки Романа на конкурс красоты под эгидой ООО, есть показания против него гендиректора компании. Это самый неблагоприятный виртуальный вариант для Скуднякова.

Однако директора “Пресс-службы Правительства” может не выручить даже то, что Цыбина не даст против него показаний. Следствие при желании даже в этом случае может классифицировать действия Цыбиной и Скуднякова как “преступный сговор” при посредничестве супруги Скуднякова. Это и есть чисто российская следственная фишка, о которой я упоминал. У нас “сговор” считается аксиомой, не требующей доказательств. Мол, они действовали группой лиц по предварительному сговору по изъятию из регионального бюджета 1,2 миллионов рублей. Чем это подтверждается, если Цыбина и Скудняков все отрицают? Подтверждается тем, что после финансирования поездки из бюджета, Роман поехал в Китай. После этого, то бишь проплаты, была поездка, значит, она была вследствие этого. Есть причинно-следственная связь и точка.

А если еще есть и некие телефонные соединения фигурантов по сотовой связи накануне финансирования поездки в Китай, то вообще типа все доказано. Это второй виртуальный вариант, который тоже не хорош для Скуднякова.

Третий вариант состоит в том, чтобы не “шить дело”. А именно, пусть доказывают “сговор” так, чтобы ни у кого сомнений не оказалось, что таковой был. Вот за третий вариант и следует ратовать губернатору, чтобы Скуднякова не прихватили. Мол, он вообще не имел отношения к выделению средств, не лоббировал финансирование поездки нижегородки на всемирный конкурс красоты. Это, дескать, обычная практика поддержки красавиц губернаторами или мэрами. Предоставьте, мол, веские, бесспорные доказательства, а не наработанные следственные схемы обвинительного характера, которые обычно проходят “на ура”.

В нынешней политической обстановке следствие может попытаться заключить сделку со Скудняковым. Он дает какие-либо компрометирующие показания на губернатора, а его дело спускают на тормозах. Мол, да, директор ГКУ ездил в Китай, но не за бюджетный счет. Бюджетные средства тратились только на участницу конкурса Юлию Ступишину, а оплата услуг Романа Скуднякова, как волонтера, осуществлялась за счет средств ООО “Созвездие Поволжья”.

С учетом того федерального резонанса, которое получила эта злополучная поездка “пресс-секретаря губернатора” на конкурс красоты, Скуднякову можно сочувствовать. Тогда будет некоторая вероятность, что все закончится объективно. А если нет, то будет очень плохо.

Теперь по еще одному интересному делу – “делу Новоселова” и роли в нем на тот момент бизнесмена Олега Сорокина.

Так называемое “похищение и пытки” Александра Новоселова в балахнинском лесу проводилось как “следственный эксперимент”. Замысел мероприятия, его разработка и документирование проводились на уровне заместителя начальника ГУВД Цыганова. Сорокина, как потерпевшего по делу о покушении на него, попросили лишь оказать содействие в раскрытии преступления, в чем он сам был крайне заинтересован. Он выполнял тут чисто вспомогательную роль, определенную оперативниками ГУВД. Это объективная реальность. Известно и никем не отрицается, что Сорокин предоставил автомобиль для “следственного эксперимента”. Предметом выяснения является его личное участие в мероприятии. Ездил ли он сам в балахнинский лес? На мой взгляд, этот вопрос участия Сорокина приобрел исключительно спекулятивный и политизированный характер. В ходе проверок по заявлениям Новоселова он всегда был важен не для того, чтобы “привлечь” Сорокина за пытки в отношении Новоселова, а чтобы выяснить, что же происходило на самом деле в балахнинском лесу. Потому что у тех, кто осуществлял проверки по заявлениям Александра Новоселова, не было данных об участниках спецоперации. Сотрудники ГУВД Воронин и Маркеев говорили, что не помнят, кто там участвовал. Информации просто не было.

О роли Сорокина. Он не захватывал Новоселова на площади Свободы, отсутствовал первые 15 – 20 минут, так скажем, вводной “беседы” с Новоселовым, когда, по его словам, ему надевали пакет на голову и стреляли из пистолета около уха. Сам Сорокин или лицо на него похожее, по сценарию следственного эксперимента, должен был своим появлением морально подвигнуть Новоселова на показания против Михаила Дикина, как заказчика преступления, когда тот уже был “подготовлен”. Собственно, пыток со стороны Сорокина или его “двойника” не было. Это показывал сам Новоселов. “Сорокин” якобы пару раз ударил его ногой, заявляя, что именно Новоселов обстрелял его и ранил. При этом бизнесмен показывал Новоселову следы ранений: шрамы на теле. Надо полагать, что именно работники милиции сообщили ОВС, что перед ним наемный киллер. Исходя из этого, понятна реакция Сорокина или его двойника на захваченного человека.

Более того, наверняка “Сорокину” посоветовали ударить Новоселова, чтобы он еще сильнее испугался, но не бить по лицу. Ясно, что человек похожий на Сорокина полностью управлялся оперативниками. Иначе можно только себе представить, что сделал бы в лесу со своим наемным убийцей пострадавший. Мог бы и порвать на куски. Также Новоселов потом вспомнил, это было не сразу (я читал его протоколы в Комитете против пыток), что “Сорокин” хотел взять топор из багажника автомобиля, чтобы отрубить ему ногу. Как я понял, топор он не видел. Были только словесные заявления.

Все эти показания о действиях Сорокина или его двойника, насколько я понял, не подтверждаются больше ни чем. Новоселов заявлял, что когда его били, видеокамеру отключали. Когда речь шла о даче им добровольных показаний, камеру включали снова.

На этом основании, Олега Сорокина просто невозможно привязать к уголовному делу Новоселова иначе, как в качестве свидетеля. Даже если типа доказать, что он был в балахнинском лесу. Сорокин или его двойник выполнял объективно то, что от него требовали сотрудники ГУВД, психологически его полностью настроившие. Нравится это кому-то или нет, но это так.

Другое дело, если сейчас кому-то захотелось покарать бывших сотрудников ГУВД. Версия, что организованная банда оборотней в погонах и примкнувшего к ним Сорокина подвизалась на раскрытии преступлений с помощью пыток в лесах в карьерных целях – это перебор даже для нашей системы.

Иначе, зачем все это? Только для того, чтобы в уголовном деле экс-сотрудников ГУВД мелькало имя Олега Сорокина? Но тогда это называется не атака на ОВС, а предательство своих коллег. После которого никто не будет рваться в бой, чтобы раскрывать резонансное преступление: а самого потом за это не привлекут?