В ходе судебных заседаний по мере пресечения экс-мэру Нижнего Новгорода Олегу Сорокину самую жесткую позицию занимает не следствие, не прокуратура, а представитель потерпевшего Новоселова – Шунин из “Комитета против пыток”.

Насколько я понимаю, позиция Шунина в суде не должна противоречить позиции его доверителя Новоселова. Вроде бы позиция Шунина чисто представительская, и он является лишь ретранслятором своего доверителя. К нему вопросов нет, а вот к “Комитету против пыток” – есть. Мне понятна активность данного Комитета в суде по бывшим сотрудникам ГУ МВД по Нижегородской области Евгению Воронину и Роману Маркееву. А вот с чего бы это “Комитет против пыток” так жестко настроен к гражданскому лицу Олегу Сорокину, мне не очень понятно. Точнее, совсем не понятно.

Есть обобщенное определение пыток, которое можно найти в Википедии. Это целенаправленное причинение мучений как физического, так и психологического характера с целью получения информации, наказания либо получения патологического удовольствия. Под пыткой обычно понимают “физическое насилие, истязание при допросе”.

В этом определении, на мой взгляд, смягчается или игнорируется роль и место государственного насилия официальных лиц. А вот в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой Резолюцией Генеральной Ассамблей ООН 10 декабря 1984 года, к которой присоединились 127 стран, акценты расставлены несколько иначе. Как я понимаю, российские “Комитеты против пыток” ориентируются как раз на эту Конвенцию. Там дано следующее определение пыток: это любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по другой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание ПРИЧИНЯЮТСЯ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДОЛЖНОСТНЫМ ЛИЦОМ или иным лицом, ВЫСТУПАЮЩИМ В ОФИЦИАЛЬНОМ КАЧЕСТВЕ, ИЛИ ПО ИХ ПОДСТРЕКАТЕЛЬСТВУ, ИЛИ С ИХ ВЕДОМА ИЛИ МОЛЧАЛИВОГО СОГЛАСИЯ.

Очевидно, что в Конвенции, которой и руководствуются “Комитеты против пыток” речь идет как раз об официальных лицах-пыточниках, а не о гражданских лицах, которых подстрекали к пыткам. Как это и произошло с потерпевшим по уголовному делу о покушении Сорокиным. Его убедили, что перед ним киллер, объяснили, что Новоселов “засветился” в сокрытии улик преступления. Мне в данном контексте непонятно, почему Комитет не делает разницы между официальными лицами и гражданским лицом, которое могло прийти в вышеуказанных обстоятельствах в состояние аффекта.

Насколько мне известно, Новоселова по жалобам в отношении сотрудников милиции Воронина, Маркеева, а также неустановленных лиц из ГУВД, всегда подталкивали Дикины. В том числе, они и финансировали услуги адвокатов, поездки в Москву и прочие действия. Это делалось для того, чтобы признать доказательства вины братьев Дикиных недопустимыми, как полученные с нарушением закона. В отношении Сорокина Новоселов занимал неопределенную позицию, не будучи убежденным, он или его двойник присутствовал во время оперативного эксперимента. При этом Новоселов сам пояснял, что при захвате его на площади Свободы “человек, похожий на Сорокина” не присутствовал. В лесу он появился после того, как самые жестокие истязания уже были совершены. При этом, “человек, похожий на Сорокина” задрал свою одежду, показал следы от ранений и стал кричать: “Вот это ты сделал мне”. То есть, он по информации от оперативников считал Новоселова активным участником покушения. Разве может “Комитет против пыток” , слепо вслед за Новоселовым, контролируемым Дикиными, ставить тут на одну доску официальных лиц и пострадавшее от покушения лицо?

По моей оценке, позиция Новоселова сейчас формируется Михаилом Дикиным, как раз против Сорокина. В этих условиях, как мне представляется, Комитет мог бы не замазываться в сведении счетов между Дикиным и Сорокиным, дав Новоселову своего представителя на суд в отношении бывших милиционеров, но не в отношении гражданского лица. Олег Сорокин, если буквально понимать Конвенцию, не является фигурой, которой должен заниматься неполитизированный, объективный “Комитет против пыток”. Зачем Комитету дискредитировать себя участием в судах на стороне не столько Новоселова, сколько братьев Дикиных, признанных судом виновными в покушении на убийство?

С моей точки зрения, Сорокин сам сейчас находится под пытками государства. Странно, что “Комитет против пыток” не замечает в упор надуманности следствия в обвинении Сорокина в похищении человека и пытках. Как раз действия следствия, как мне кажется, подходят под определение Конвенции. Комитет мог бы отказать Новоселову в представлении его интересов в отношении Сорокина и представлять его интересы в отношении Воронина и Маркеева. Это была бы взвешенная, объективная позиция. Здесь же мы видим политизированность Комитета, что не может не вызывать сожаления.

Тем более, что позиция Шунина выглядит радикальнее, чем у представителей отнюдь не безгрешного государства. У него вид обвинителя от Бога, выше и суровее обвинителей от государства. А это противоречит духу “Комитета против пыток”. Да, борьба с пытками должна быть бескомпромиссной и инициативной, но и гуманизм в отношении даже пыточников должен находить свое место. Тем более, так “назначенных” государством, как это произошло с Сорокиным.