На заседании от 9 июня по уголовному делу об обрушении стены общежития по адресу улица Самочкина,32 адвокат Артемьев назвал его в отношении Сергея Белова и Надежды Рожковой “политическим и заказным”. Он ходатайствовал о возвращении дела из суда обратно в прокуратуру, приведя шесть доводов. Его поддержал и второй защитник Лебедев. 13 июня суд вынесет решение по этому ходатайству защиты. По сути, это ключевой момент судебного процесса, который длится уже более десяти месяцев и конца ему не видно.

Очевидно, что следствие не сумело разобраться в сложном деле об обрушении многоквартирного дома по Самочкина,32. С моей точки зрения, тут сыграли роль некие внешние воздействия, которые проявились не только задолго до аварии, но и до перехода общежития в муниципальную собственность. По моей оценке, давно и плотно выгораживали ОАО “Красная Этна”, которое обслуживало здание заводского общежития с незапамятных времен, доведя его до катастрофического состояния.

Тот факт, что к ОАО “Красная Этна” “неровно дышали” надзорные и контролирующие органы, доказывает следующий факт. Государственная жилищная инспекция “весной 2012 года” по обращению жильцов дома по Самочкина,32 проводила внеплановую выездную проверку на предмет нарушения прав потребителей. Были отмечены нарушения технического состояния дома. О пригодности здания для проживания вопрос не поднимался. В это время как раз шел суд о передаче МКД муниципалитету. Как только дом по решению суда был передан городу, на Самочкина,32 с инспекционным обследованием на предмет технического состояния здания прибыла та же работница ГЖИ, которая сделала заключение о непригодности дома для проживания. Рекомендовалось признать его аварийным и расселить.

Многочисленные потерпевшие в суде заявляли о том, что здание общежития за много лет до обрушения стены находилось в аварийном состоянии. Об этом жители писали во все инстанции. Надо полагать, и в прокуратуру Ленинского района, которую возглавлял как раз в этот период – с мая 2008 года по февраль 2013 года – Константин Желяков. Он не мог не знать, что именно “Красная Этна” давно довела состояние дома до катастрофического состояния. Но как раз заместитель областного прокурора Желяков в июле 2016 года утвердил обвинительное заключение по обвинению Белова и Рожковой. При нем игнорировалось плачевное состояние общежития, в котором одно из крыльев ранее освободили от жильцов из-за разрушения перекрытий с первого по пятый этажи. По моей оценке, заместитель областного прокурора тут лицо заинтересованное в том, чтобы “завиноватить” администрацию Ленинского района периода 2012 – 2014 годов. В этом плане можно согласиться с заявлением защитника Артемьева о политическом и заказном деле в отношении подсудимых.

Я бы хотел обратить внимание подсудимых, их адвокатов, а также общественности на неоднозначность вопроса о том, когда дом на Самочкина,32 де-факто, а не де-юре стал аварийным. Огромное количество жильцов считает, что дом стал аварийным очень давно. Об этом они рассказывают в суде, указывая на конкретные причины. По оценке ГЖИ весной 2012 года он не был аварийным, а в июне того же года подлежал чуть ли не немедленному расселению. При этом “диагноз” сотрудника Госжилинспекции оказался верным – в апреле 2014 года левое крыло здания рухнуло. В то же время, жильцы общежития в 2012 – 2014 годы активно приватизировали комнаты общежития, кто-то продавал там жилье, кто-то покупал, кто-то делал магазин в этом здании. Из чего исходили приобретатели комнат? Из того, что дом неаварийный или они чувствовали, что скоро их расселят и они получат благоустроенное жилье? Многие потерпевшие в зале суда говорят о скверном состоянии левого крыла здания, в частности туалетов. Но при этом, они утверждают, что лишь за несколько дней до обрушения стены “процесс пошел” заметно для них. Отсюда делается вывод, что аварийным дом стал в 2014 году, непосредственно перед падением.

Итак, есть три разные точки зрения на то, когда дом стал непригодным для проживания: при “Красной Этне”, сразу после “Красной Этны” и перед обрушением при управляющей компании “Зеленый город”. Я полагаю, что неправильным подходом к ремонту общежития, его угробило ОАО “Красная Этна”, которое прикрывали ГЖИ и прокуратура Ленинского района, ничего не видя и не слыша. Главным аргументом ОАО было то, что здание подмывают грунтовые воды, а значит, завод не в силах что-то поправить путем даже капитального ремонта. Одна из потерпевших прямо указала, что версия грунтовых вод распространялась из завода.

После обрушения здания у следствия было два пути. Первый – обвинить сотрудников администрации Ленинского района, которая не отреагировала на заключение ГЖИ. Второй путь – обвинить эксплуатирующую организацию, оставив в стороне ОАО “Красная Этна”. Изначально и было заведено два уголовных дела в параллель. После того, как появилось экспертное заключение о том, что причиной обрушения стены здания стал размыв грунта, то есть “заводская версия”, то дело в отношении домоуправляющей компании было прекращено. Интересно, что следствие отказало защите в проведении дополнительной экспертизы. А когда она была выполнена по инициативе защиты, следствие отказалось приобщить ее к материалам дела. А там в экспертизе речь шла как раз о ненадлежащей эксплуатации МКД в течении длительного времени.

Что касается вины Сергея Белова и Надежды Рожковой, то даже если они и не доработали по заключению ГЖИ, то надо учитывать, что их недоработка не имела фатального характера, когда оказалась пройдена некая точка “невозврата”. Администрация Нижнего Новгорода имела информацию о заключении ГЖИ. Многоквартирный дом был принят на баланс города. Другое дело, что КУГИ считал, что он не должен обследовать дом на предмет его технического состояния. В КУГИ нет соответствующих специалистов. Приемка проводилась чисто документарная. Департамент жилья и инженерной инфраструктуры администрации города тоже не участвуют в приемке зданий и жилого фонда в собственность муниципалитета. При этом они как-то выбрали для этого дома управляющую компанию, которая должна была обследовать дом и каждые три месяца сообщать о его техническом состоянии в районную администрацию. Но это не делалось. У семи нянек за полтора года дитя, то есть, общежитие оказалось без глазу. В районной администрации полагали, что раз дом принят и эксплуатируется, раз там ведутся ремонтные работы, то его не считают аварийным. И кто тут виноват?

Не готов расставлять все точки над “i”, но недавно слышал в отчете губернатора, что только в 2017 году расселены те аварийные дома, которые были признаны таковыми до 1 января 2012 года. Общежитие на улице Самочкина,32 могло быть признано аварийным только в 2012 году. Значит, оно до сих пор не было бы расселено, если бы не рухнуло.

Какая разница для пострадавших: потерять жилье, которое признано аварийным, или которое не признано аварийным? Мне кажется, им все равно, упала стена официально аварийного дома или официально неаварийного. Им важнее, кто довел этот дом до аварийного состояния. Почему к жильцам было такое отношение на протяжении многих лет их нечеловеческого там проживания?

Теперь о доводах защиты, ходатайствующей о возвращении уголовного дела в прокуратуру для внесения исправлений в обвинительное заключение.

Первый довод. Защита считает, что вменяемое подсудимым нарушение Регламента от 13.06. 2006г.№2393 находится в противоречии с действующим федеральным законодательством. Администрация Нижнего Новгорода 2 сентября 2016 года устранила эти противоречия. Тем самым, получается, что подсудимые нарушили нормы, которые были незаконными. Это в дальнейшем было подтверждено решениями нижегородского районного суда и областного суда.
Второй довод защиты. В обвинительном заключении не фигурируют шесть лиц, которые признаны потерпевшими. На заседании от 9 июня проявилось седьмое такое лицо. Эту корректировку обвинительного заключения можно сделать только по возвращении дела в прокуратуру.
Третий довод. Нарушено право на защиту подсудимых во время следствия, когда к материалам дела не была приобщена альтернативная экспертиза. Законодатель в 2017 году, хотя и после рассматриваемых событий, признал такие действия следствия незаконными. Даже если в ходе судебного следствия данная экспертиза будет приобщена, то все равно права на защиту подсудимых были нарушены, так как руководитель следственного органа и прокурор подписали обвинительное заключение без главного документа защиты.
Четвертый довод. Подсудимой Рожковой не была разъяснена суть обвинения, когда она заявила, что ей непонятно, в чем ее обвиняют. Следствие не предприняло ничего для разъяснения обвинения Рожковой, что не позволило ей эффективно защищать себя во время следствия.
Пятый довод. Следствием были использованы подложные документы, о чем ряд свидетелей написали заявления в Следственный Комитет. Обвинитель в зале суда на это заявил, что прокуратура не бездействует. Он подал рапорт, выявлено, что подписи двух свидетелей сделаны не их руками. Ведется доследственная проверка по признакам преступлений, она еще не завершена.
Шестой довод. Речь идет о защите прав уже не подсудимых, а потерпевших. В доме проживало 332 человека, а потерпевшими признаны только 145 человек. Остальные лишены права участвовать в процессе как потерпевшие. Другой защитник тут добавил, что потерпевшей стороной по делу является и муниципалитет, ведь 41 квартира в МКД была за муниципалитетом. В то же время, включение их в список пострадавших ухудшает положение подсудимых в их правах на защиту.

Ряд этих ходатайств уже рассматривались судом. Обвинитель сказал, что тут вообще не так много нового. Какие-то изменения в обвинительном заключении, если дело будет возвращено в прокуратуру, носят технический характер, какие-то изменения трудновыполнимы. Эксперты считают, что если дело будет возвращено в прокуратуру, то в суд оно вновь не будет направлено.