Все мы понимаем, что живем в России, а не в США или в Англии, где независимая от исполнительной власти судебная система. Российский суд имеет свою специфику подчинения Администрации президента, вхождения в некую единую систему с правоохранительными органами. Поэтому в некоторых резонансных делах есть не только правовая сторона, но и политическая. Это в полной мере относится и к судебному процессу экс-главы Нижнего Новгорода Олега Сорокина и бывших милиционеров Евгения Воронина и Романа Маркеева.

Раз эпизод с “похищением” Александра Новоселова дошел до суда, то государство в широком смысле уже выразило свою позицию по нему. Суд у нас является частью этой государственной машины. Можно ли представить, что суд оправдает под чистую подсудимых в данной ситуации? Нет. Это противоречит принципам нынешнего режима, когда государство у нас всегда право. А если оно не право, то смотреть надо пункт первый. Тем более, что государство в данный момент, пусть избирательно, пусть лицемерно, выразило свое негативное отношение к пыткам, к не правовым действиям силовых структур, например, системы ФСИН. Кроме того, по “эпизоду Новоселова” есть решение ЕСПЧ, которое государство не может полностью игнорировать. Суд, как таковой, и судья Кислиденко, в частности, не могут действовать несистемно. Поэтому, оправдательный приговор практически невозможен для Сорокина, Воронина и Маркеева в сложившихся обстоятельствах.

Тем не менее, это не тот случай, когда судья может и должна просто проштамповать версию следствия по “эпизоду Новоселова”. Тут у суда есть все возможности более детально разобраться в данном эпизоде. Конечно, практически у каждого обывателя вызывает не только удивление, но и разочарование, что ОРМ проводился с захватом человека и вывозом его в лес. И когда Воронин говорит, что людей вывозили в лес по мере надобности, а значит, это не единичный, не особый случай, то согласиться с такими методами раскрытия преступлений не представляется возможным. Это явное и бесспорное превышение полномочий, за которое должны отвечать не только подсудимые милиционеры, но и их руководство, вплоть до тогдашнего начальника ГУВД Братанова. Интересно было сказано Ворониным по поводу возможного отказа Новоселова ехать куда-то: “Это даже не рассматривалось”. Мол, потерпевший знал об организаторах покушения на Сорокина, “он выбрал свой путь” по жизни с Дикиными, а мы, дескать, только “изменили траекторию его движения” на площади Свободы. Так деликатно называется захват человека. Интересно, кому пришла в голову “перспективная идея” везти человека для разговора в лес? Это вряд ли нормально и законно. Хоть с постановлением об ОРМ, хоть без оного.

Что касается оперативного замысла, если так можно выразится, “начинки” данного ОРМ, “обернутой в упаковку” вышеупомянутого вывоза в лес, тут отдельный разговор. Вывоз Александра Новоселова в балахнинский лес подавался “потерпевшему” как действия охраны бизнесмена Олега Сорокина, на которого совершили покушения лица, известные ему. По замыслу ОРМ этот захват должен был проводиться в публичном месте, но без проявления насилия. Демонстративно, шумно, чтобы могли появиться свидетели, но не более того. Если бы кик-боксер Новоселов оказал бы открытое силовое сопротивление, было задание оперативникам все свести к банальной драке и прекратить ОРМ. В лесу была задача не пытать “потерпевшего”, а обеспечить контакт Сорокина и Новоселова с целью получения оперативной информации об организаторах покушения на бизнесмена. Расчет был на то, что в разговоре с Сорокиным Новоселов почувствует раскаяние и “сольет” преступников.

Такой сценарий представляется логичным. В том числе, учитывая характеристики личности Олега Сорокина, довольно спокойного человека. Не было никакого смысла “ломать” Новоселова физически перед тем, как он с Сорокиным пообщается. Зачем? Только разве для того, чтобы обеспечить оправдание Новоселову перед Дикиным? Но к этому после событий в лесу относились как к личной проблеме самого Новоселова. Разбор всех обстоятельств, которые касаются событий в лесу, в том числе видеозапись на 32 минуты, показывают, что никаких пыток там не было.

Что касается роли самого Олега Сорокина в данном ОРМ, то тут мы видим следующее. Государство гарантировало ему неприкосновенность в связи с личным его участием в оперативном эксперименте. Это раз. Он не участвовал в захвате Новоселова и в инструктаже той группы, которая действовала на площади Свободы, где “потерпевшего” и посадили в “Мерседес”. Это два. Сорокин, как выяснилось в суде доподлинно, не применял физическую силу к Новоселову, не пытал его, тем более. Это три. Весь его “криминал” сводится к предоставлению автомобиля для перевозки Новоселова в лес. Но ему было пояснено, что эти действия законные. Есть постановление об ОРМ, есть план его проведения. И действительно, данные доказательства были рассекречены и использованы в суде на процессе братьев Дикиных. При этом надо учитывать, что Сорокин был потерпевшим по делу о покушении на него, прошло пять месяцев, а дело не было раскрыто, он продолжал находиться в опасности. И как он мог уклониться от “помощи” оперативникам в раскрытии данного покушения?

Получается, что государство втянуло Сорокина в этот ОРМ, прогарантировало безопасность, а потом взяло свое слово обратно: обвинило его в участии и сейчас судит вопреки данным гарантиям неприкосновенности в отсутствии преступлений в лесу. В игре с государством всегда проигрывают все.

А их со стороны Сорокина на самом деле и не было, что выяснилось в суде. Об этом свидетельствует как видеозапись, так и оценки специалистов, что удушений и ушиба головного мозга у Новоселова быть не могло, это он придумал для того, чтобы отказаться от написанного им заявления в балахнинском лесу.

Почему к показаниям Александра Новоселова следует относиться критически? Не только потому, что есть видеозапись, опровергающая его показания, и есть оценки специалистов об отсутствии серьезных травм после событий в лесу от 27 апреля 2004 года. Дело не только в этом. Новоселов до сих пор твердит о том, что он написал в лесу не соответствующие действительности показания на братьев Дикиных. Это означает, что он до сих пор действует по плану Михаила Дикина. Именно в интересах отмены приговора братьям Дикиным даются все его показания. Под эту цель они сверстаны от начала до конца, возможно, в корыстных, коммерческих целях. Суд не может не видеть этого. Безусловно, на суд не может не произвести впечатление то, что “потерпевший” в течении долгих лет, почти 15 лет, борется “за правду”. Мол, любой другой человек, который реально жутко не пострадал, давно бы отступил. Это вроде как нельзя не учитывать при оценке показаний Новоселова. Но все эти годы он направлялся семьей Дикиных, которые считают его “ключом” к отмене приговора по покушению на Сорокина. Если бы Новоселов сказал, что, да, он дал истинные показания на Михаила и Александра Дикиных, но под пытками и будучи похищенным, в это еще можно было бы при определенной наивности поверить. Но когда тут видны совсем другие цели, то все становится на свои места.

В сухом остатке: государство пришло к выводу, что по каким-то причинам оно не может игнорировать эпизод от 27 апреля 2004 года. Тогда речь может идти о превышении полномочий бывшими сотрудниками милиции Ворониным и Маркеевым. Они могут быть осуждены только за превышение полномочий. Никакого похищения человека тут нет. “Дефект” ОРМ состоял в том, что был спланирован вывоз “потерпевшего” в лес. Сорокин в этом деле лишь свидетель и должен быть оправдан. Тем самым государство поставит точку в данном деле, указав, что вывозить людей в лес для раскрытия показаний нельзя. Неправильным было бы оправдать всех трех подсудимых. Это действительно невозможно в особенности в сложившихся обстоятельствах. Хотя всем понятно, что если бы не участие Сорокина в ОРМ, это дело просто не дошло бы до суда из-за той системы, которая у нас сложилась.

У нас получается, что либо никто не виноват в ситуации с Новоселовым, ведь он “никто и пешка”, так было долгое время. Либо все виноваты, так как есть позиция государства по наказанию Сорокина и тех, кто оказался рядом. Может, все-таки судить наконец-то по справедливости, раз дело дошло до событий 27 апреля 2004 года в балахнинском лесу?