К 8 марта на одном из телеканалов демонстрировали фильм “Женский приговор”. По сюжету судья и два народных заседателя вынесли оправдательный приговор по делу невиновного, оговоренного в убийстве женщин. Человек из зала стал их благодарить, а у зрителей наверняка были слезы в глазах. Почему же в реальной жизни все по-другому? Обвинению верим, осуждение к реальному сроку вызывает восторг СМИ и публики. Где мы настоящие: когда за справедливость и гуманизм, или когда равнодушно внимаем тому, что опять по мутному делу кого-то посадили?
В сценарии фильма “Женский приговор” девушка из-за конфликта с молодым человеком написала на него заявление в милицию. А там были висяки по убийствам женщин – решили все повесить на парня. Тем более, что один влиятельный человек подозревал в убийствах своего сына, а приговор парню закрывал бы для него этот вопрос. На судью и народных заседателей, которые увидели слабость доказательной базы, стали оказывать давление. И все же они решили оправдать подсудимого. А потом одна из народных заседателей вообще случайно вышла на реального маньяка. Конечно, сюжет не уровня братьев Вайнеров. Но мне кажется, что надо больше фильмов о том, как судьи принимают мужественные решения – думаю, что запрос общества на это большой. Несколько таких фильмов, сделанных на высоком уровне, могут переломить сложившиеся стереотипы в обществе. Проблем с материалом для основы сценария точно не будет.
Общество даже не заметило, как критично снизился порог доказательности в обвинениях. Известный журналист Максим Шевченко перепостил размышления одного адвоката, явно соглашаясь с ним:
“Если у следователя стоит задача посадить человека, а не докопаться до истины, как должно быть, то ему достаточно любых показаний против человека, который стал его целью. “Но должно ведь быть что – то еще кроме просто слов!?” – справедливо спросите вы. И я соглашусь, но… Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых следователь или суд устанавливает обстоятельства совершения преступления. И закон допускает в качестве доказательств, среди прочих, показания потерпевшего или свидетеля. И ничего не сказано о том, что эти доказательства должны быть подкреплены другими фактами или обстоятельствами. Просто показания. Да, безусловно, доказательствами вины могут стать должным образом проведенная “прослушка” телефонов, обнаруженные отпечатки пальцев или следы крови. Но когда речь идет о показаниях, ничем не подкрепленных, раскрывается широкое поле для фантазий… Очень часто задержанные “сливают” своих коллег или знакомых ради того, чтобы не попасть в СИЗО или остаться в статусе свидетеля. И когда часть правды смешивается с тем, что придумывают в интересах следствия, надуманное уже не отличишь от правды”.
Часть правды + часть лжи = дурман для общества. Я хорошо помню, как 10 – 15 лет назад выписывание премий подчиненным и их дальнейшую дележку с начальником отрабатывали на директорах детских садиков и школ. Порой люди приходили через год-два после события и рассказывали о нем. В правоохранительных органах часто отказывали в возбуждении уголовного дела: даты и места передачи денег вы не помните, аудиозаписей у вас нет, свидетелей тоже – как доказывать факт преступления!? Сейчас, кажется, таких проблем уже нет. Назовите, кому давали премию, и с кем он поделился – возбуждается уголовное дело, оно дойдет до суда и завершится обвинительным приговором. Свидетеля можно допрашивать без адвоката, чтобы дать понять: вы или и дальше свидетель, который поделился премией с начальником, или сообщник начальника, который вам выписал незаконную премию. Результат понятен.
Есть и новое явление, точнее, оно стало намного более частым. Схваченные руководители учреждений показывают, что деньги различными способами добывались в том числе для того, чтобы содержать “крышу”, то есть вышестоящее начальство, которое назначает на должность и прикрывает от конкурентов. Коллеги писали о существовании “крыши” у руководства завода имени Свердлова. Бывший ректор НГЛУ Жанна Никонова тоже сообщает о “крыше”. В деле ректора НГАТУ Игоря Воротникова тоже маячит “крыша”. Будут ли задержаны чисто по показаниям чиновники более высокого ранга? Или для их привлечения до сих пор нужны реальные доказательства? А вот бывший директор детского дома “Надежда” Михаил Жинько, который, как я подозреваю, специально подставил министра соцполитики Наталью Исаеву, находится за помощь силовикам не в СИЗО, а под домашним арестом. Детей с ментальными отклонениями, которых он, видимо, много лет использовал как дешевую или бесплатную рабочую силу, некому защитить.
