В известной кинокомедии следователь-свидетель на заседании суда говорит о своем друге Деточкине: “Он, конечно, виноват. Но он не виноват. Простите его, товарищи судьи”. По делу Белова – Рожковой в связи с обрушением стены дома по улице Самочкина, 32, следователь в своем обвинительном заключении виртуально говорит: “Они, конечно, не виноваты. Но они виноваты. Осудите их, товарищ судья”. А в чем, собственно, их вина, которая и самому следователю неясна? Давайте, наконец-то разберемся.

Речь  защиту сити-менеджера Белова должна звучать как-то так. 

Фото – кадр из к/ф “Берегись автомобиля”

Новомодное течение в следственной работе – это максимально туманное формулирование вины обвиняемых. Чем больше неопределенности, тем лучше. Почти по принципу: чтобы никто не догадался. Поэтому оглашение обвинительного заключения в суде не производит обычно никакого впечатления на публику: что это было? Ждут, что будут “страсти-мордасти”, а там все вокруг да около, по сути, ни о чем. Такой “туман” и опровергать тяжело.

Для того, чтобы у читателя появилось понимание сути дела, чувство определенности, сразу приведу несколько ключевых дат. Решение Арбитражного Суда о передаче общежития на улице Самочкина, 32 вступило в законную силу 18 июля 2012 года. Государственная жилищная инспекция по Нижегородской области заключение о техническом состоянии данного дома датировано 31 июля 2012 года. Через две недели. Постановление главы администрации Нижнего Новгорода о принятии общежития в муниципальную собственность подписано 20 сентября 2012 года. Через два месяца. Акт приема-передачи здания от ОАО “Красная Этна” администрации Нижнего Новгорода от 10 октября 2012 года. Почти через три месяца.

Следствие полагает, что Сергей Белов начиная с 09 августа 2012 года, то есть на следующий день после получения заключения ГЖИ для рассмотрения Межведомственной комиссией Ленинского района, уже стал совершать преступление. Это само по себе абсурд. Но не будем придираться по мелочам, хотя это и характеризует непонимание следствием ситуации. В ходе “совершения преступления”, Белов “преступно” собрал заседание МВК района 15 августа 2012 года. Там рассмотрение заключения ГЖИ по существу не состоялось в силу того, что выяснилось: общежитие еще не принято в муниципальную собственность.

Следствие, видимо, считает, увы и ах, приходится тут только догадываться, что администрация Ленинского района, не зная о решении Арбитражного суда, до постановления сити-менеджера Кондрашова об общежитии, до акта приема-передачи дома в муниципальную собственность, лишь имея визу на рассмотрение заключения жилищной инспекции МВК района, обязана была по существу рассмотреть заключение, собрать необходимый пакет документов.

Подсудимый Белов, выяснив, что дом не принят в муниципальную собственность, предпринял ряд действий по сбору документов по общежитию на улице Самочкина, 32. После этого дал ответ всем органам, которые обратились в администрацию Ленинского района, что заключение рассмотрено. Обращение жилищной инспекции стало исполненным документом.

Следствие считает это первым этапом преступления. Подсудимые полагают, что ничего другого в рамках своих полномочий они сделать не могли. Все свидетели по уголовному делу согласны с подсудимыми. Дело в том, что действительно решение суда по дому на улице Самочкина, 32 вступило в законную силу, но к моменту заседания МВК Ленинского района не было даже соответствующего постановления главы администрации города. Тем более, не было акта приема-передачи дома в муниципальную собственность.

Администрация Нижнего Новгорода и ее структурные подразделения управляются главой администрации на принципах единоначалия. До постановления главы администрации города МВК Ленинского района не имела права рассматривать вопрос по общежитию по существу в силу субординации, тем более, тратить какие-либо финансовые, временные, рабочие ресурсы в связи с этим объектом. Это доказывается тем, что акт приема-передачи здания является в первую очередь финансовым документом, на основании которого дом ставится на баланс и на основании данного акта в бухгалтерской отчетности отражается передача имущества от одного собственника к муниципалитеты.

То есть, до 10 октября 2012 года район, в силу того, что дом на улице Самочкина, 32 не проходил по финансовой отчетности муниципалитета, никто не имел права совершать каких-либо затратных действий в этом направлении, в том числе, и временные усилия, тем самым не выходя за свои служебные обязанности.

Чисто теоретически, могла сложиться ситуация, когда Нижний Новгород принял бы общежитие в муниципальную собственностью, выполнив решения Арбитражного суда, а акт приема-передачи не был бы подписан в обозримые сроки по каким-то объективным причинам. И что? Если уж следствию кого и обвинять в бездействии на момент заседания МВК района, так нерасторопную администрацию города, которая за почти месяц не приняла дом и даже не подписала соответствующее постановление.. На это ушло два месяца!

Бездействие-то не в районе, а в городе. Ну, отписали заключение ГЖИ в район не глядя, чтобы не ставить себе “минус” за игнорирование инспекции, с которой лучше не ссорится. Это, что, “действие” администрации Нижнего Новгорода? По-моему, с первым этапом преступления Белова и Рожковой все ясно и понятно. Это просто надуманность следствия. Тем более начальная дата преступления совершенно завиральная. Как будто Белов сразу по получении заключения ГЖИ решил преступно его не рассматривать. Белов, мол, знал, что дом неизбежно будет принят в муниципальную собственность, но все равно действовать не стал. Во-первых, администрация района в суде не участвовала, Белов реально мог и не знать. Во-вторых, даже если бы знал, то служебную субординацию нарушать не имел права до кондрашовского постановления.

Второй этап преступной деятельности Белова следователь датирует с 28 сентября 2012 года до момента его увольнения из администрации Ленинского района, то есть, до 19 августа 2013 года. Откуда взялась дата – 28 сентяря 2012 года? Похоже, следствие все-таки понимает, что постановление главы администрации города – это важный документ. Поэтому, следователь разделяет “преступные деяния” подсудимых до постановления и после. Именно 28 сентября 2012 года постановление поступило в администрацию Ленинского района. И дальше, мол, “бездействие” Белова приобрело особо злостный характер. Но, во-первых, акта приема-передачи на тот момент еще не было. А о его значении мы уже подробно говорили. Во-вторых, заключение ГЖИ от 31 июля 2012 года считалось исполненным документом. С бюрократических позиций к нему администрация района не имела обязанности возвращаться. Для этого нужно было повторное обращение от ГЖИ, жителей дома на улице Самочкина, 32 или от нового собственника – администрации Нижнего Новгорода, которая, оказывается, тоже имела лишь право, а не обязанность вернуться к рассмотрению заключения ГЖИ.

Между тем, домоуправляющая компания “Зеленый город”, отвечавшая за безопасность проживания в общежитии, не обращалась в департамент жилья городской администрации, в администрацию района с “сигналами” о плохом техническом состоянии дома. Все находилось во вроде бы нормальной рабочей колее, когда у всех было право обратиться по вопросу технического состояния дома на улице Самочкина, 32, но не было императивной обязанности. Как в известной юридической коллизии: “Имею ли я право?” – “Имеешь”. – “А могу ли я?” – “Нет, не можешь”. Таковы нынешние бюрократические порядки, которые существуют и плодят коллективную и иную безответственность. Таким образом, и второй этап преступной деятельности подсудимых не доказан следствием, а является лишь рассуждением.

Чтобы доказать виновность Белова и Рожковой, следствие пыталось сделать ложный вывод о том, что администрация Ленинского района могла и должна была выступить с инициативой признания общежития аварийным и подлежащим сносу. Никто из свидетелей эту трактовку не подтвердил, ссылаясь на то, что именно администрация города, а не администрация района является собственником здания Тем не менее, вопреки показаниям ВСЕХ СВИДЕТЕЛЕЙ, следователь, опираясь только на свои оценки, обвинил Белова и Рожкову. Чтобы подкрепить свою, по моей оценке, ошибочную версию, он приискал почему-то оказавшимися им управляемыми экспертов, которых снабдил заключением ГЖИ. Эксперты, в свою очередь, взяв за основу это заключение, по сути, скопировали его и назвали сие экспертизой. Ни о какой независимой экспертизе тут не может быть и речи, а надо бы поставить вопрос, по моему мнению, о подгонке “независимой экспертизы” под “прокрустово ложе” обвинительной схемы следствия.

Чем же по моей оценке, руководствовалось следствие, “назначив” произвольно виноватыми Белова и Рожкову? Полагаю, что следствие действовало данным образом исходя их интересов карьеры, чтобы угодить своему руководству, якобы “раскрыв” резонансное преступление с участием высокопоставленных чиновников.

На момент возбуждения уголовного дела Сергей Белов занимал пост главы администрации Приокского района, а Надежда Рожкова была и.о. главы администрации Ленинского района. Я лично считаю, что после избрания Белова главой администрации Нижнего Новгорода следствие, еще упорнее и бездоказательнее стало держаться надуманной линии обвинения из-за возросшего общественного резонанса этого уголовного дела, который напрямую зависит от должностного положения обвиняемых лиц. Карьерные амбиции следствия взлетели до небес, образно говоря.

С моей точки зрения, следствие, не желая добывать реальные доказательства преступления по обрушению стены дома по улице Самочкина, 32, осознавая общественно опасный характер своих действий, предвидя неизбежность наступления при этом факта обвинения невиновных лиц, осознавая общественно опасные последствия и желая наступления таковых, то есть действуя с прямым умыслом, руководствуясь карьерными и соображениями и угождая начальству, сформировали обвинительное заключение в отношении Сергея Белова и Надежды Рожковой. На этом я заканчиваю свое журналистское расследование. Каждый может поставить запятую в наборе слов – осудить нельзя оправдать.