23 марта апелляционная судебная инстанция отклонила жалобы адвокатов Олега Сорокина на решение Нижегородского районного суда об аресте экс-мэра Нижнего Новгорода до 17 мая включительно. Главной темой дискуссий в областном суде стала семейная. На этой почве разгорается, как мне представляется, межличностный конфликт между следователем и обвиняемым, в котором первый выглядит, мягко говоря, неэтично.

Вообще, заседания судов по мере пресечения Сорокину чем дальше, тем больше превращаются в “ярмарку злословия”. Стороны, в первую очередь обвинение, не слушают друг друга, а пытаются уязвить. Как всегда, речь зашла о самолете, которым 14 раз пользовался Олег Сорокин вылетая из нижегородского аэропорта за границы России. Может обвиняемый беспрепятственно вылететь или не может из страны, чтобы скрыться от следствия? Также в очередной раз стороны спорили о доказательствах преступной деятельности арестованного, в основном приводя одни и те же доводы и пытаясь поймать друг друга на искаженных цитированиях документов.

Снова спор пошел по личности подсудимого. Защита назвала Сорокина человеком с безупречной репутацией, который не привлекался к уголовной и административной ответственности, характеризовала его как известного мецената. Указывала в очередной раз на то, что его четырежды избиратели выбирали депутатом. Речь опять шла об известных поручителях за ОВС. В свою очередь обвинение заявляло, что просит суд оставить меру пресечения Сорокину с учетом его личности. Видимо, полагая, что всякий, кто оказался в зоне внимания следствия, является человеком не заслуживающим уважения и доверия. При этом, значение поручительств неоднократно принижалась разными приемами.

Однако на суде от 23 марта мельком прозвучали и некие новые сюжеты. Так, стороны не раз упоминали протокол очной ставки между Олегом Сорокиным и Мансуром Садековым, которая была проведена 28 февраля 2018 года. Защита ходатайствовала о приобщению этого документа к материалам дела по мере пресечения арестованному. Обвинение не возражало. Защита и сам Сорокин утверждали, что Садеков заявил о том, что у него нет неприязненных отношений к Сорокину. Это, мол, не вяжется с заявлением Мансура Садекова от 23 декабря 2017 года, где он заявил, что опасается за свои жизнь и здоровья со стороны Олега Сорокина. Разве можно приязненно относиться к опасному для жизни человеку? Обвиняемый негативно характеризовал свидетеля: мол, он трижды менял свои показания, на момент “преступного эпизода” от 2013 года был безработным и является подданным другого государства. В свою очередь, следствие полагает, что показания Садекова изобличают Сорокина. “Мстителя”, типа пострадавшего от арестованного, считают не токсичным свидетелем? Это довольно странно.

Теперь об основной семейной теме. Для начала скажу, что мне представляется, что государство генерирует предвзятое отношение, обвинительный уклон в отношении обвиняемого. Лично следователь, так я вижу ситуацию, не только транслирует это пристрастное отношение к Сорокину, но и добавляет сюда свое личное. Это выражается в линии следствия по теме Олег Сорокин и его семья. Одним из доводов в пользу содержания ОВС в СИЗО является нахождение жены и детей обвиняемого за границей. Мол, он будет стремиться к воссоединению с семьей любыми путями. Также следствие на основании каких-то оперативных данных сделало категоричный вывод о том, что семья Сорокина не собирается возвращаться в Россию. Сам Олег Валентинович не согласен с такими выводами, которые основаны неизвестно на чем.

Отдельный вопрос – это отношение следствия к общению обвиняемого с близкими родственниками. Он утверждает, что ему не разрешают общаться с женой уже в течении трех месяцев. А несколько дней назад не дали согласия на телефонный разговор с несовершеннолетним сыном. В свою очередь, следователь заявил, что действительно отказал жене Олега Сорокина в свидании сразу после его ареста. Это было сделано в интересах следствия. Но в дальнейшем от Элады Нагорной не поступало просьб на встречу. Что касается тех случаев, когда родственники просили о свидании, они удовлетворялись. В частности, была встреча арестованного с сестрой. Это вызвало довольно эмоциональную реакцию Сорокина. Он ответил следователю, что жене прямо сказали: пока не будет признания вины, свидания исключены. А с несовершеннолетним сыном общаться по телефону запретили, хотя такой разговор полностью контролируется администрацией СИЗО. Тем самым, наказывают не только Олега Сорокина, но и его семью в полном составе.

Олег Сорокин возмутился доводом следствия о том, что его арест не влияет на семью в силу того, что она материально обеспеченная. Он стал говорить о том, что кроме материального обеспечения отец выполняет и воспитательные функции. Мол, его задержали не с поличным, не на месте преступления. Но он находится в большей изоляции от семьи, чем явные преступники. Те свободнее общаются с родственниками. Я лично считаю, что семейная тема стала одним из основных рычагов давления на Сорокина.

Элементы крутого цинизма не только проскальзывают в отношении к ОВС и его семье, но они просто вываливаются демонстративно из уст следователя. Пример. Олег Сорокин говорит об атмосфере, которая складывается вокруг его семьи. Он вновь напомнил о том, что следствие не опровергло ложь о том, что в его квартире при обыске и задержании 18 декабря были обнаружены 1,5 миллиарда рублей. Теперь следствие не опровергает ложь в СМИ о том, что в помещениях почетного консульства Венгрии обнаружена “тайная комната” для хранения незаконных документов и противоправной информации. Такая дезинформация создает напряжение и даже опасность его семье. Следователь на это отвечает: “Сорокин говорит, что семья опасается воздействий на нее от неизвестных лиц. А СЕБЕ ПРОСИТ ИЗМЕНИТЬ МЕРУ ПРЕСЕЧЕНИЯ. ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ НЕ ОПАСАЕТСЯ? ГДЕ ЛОГИКА?” Видимо, следователь считает, что СИЗО это самое безопасное место, во-первых, для самого Сорокина, во-вторых, для членов его семьи. После таких слов следователя жене и детям вряд ли “логично” возвращаться в Россию. Здесь их могут “обезопасить” от неизвестных лиц в СИЗО? Действительно теперь трудно ждать того, что семья Олега Сорокина вернется в страну. И “логика” таких невозвращенцев вполне понятна.

Судя по всему, защите в дальнейшем будет еще сложнее добиваться замены меры пресечения Сорокину на более мягкую. Ему предъявлено обвинение также по “делу Новоселова”. Вроде бы эти два эпизода объединены в одно уголовное дело. И тут мы видим совершенно явный обвинительный уклон следствия в отношении Олега Сорокина. Ну, никак при объективном следствии ОВС не вписывается обвиняемым в этот эпизод! Кроме того, следствие утверждает, что у него есть факты давления с сорокинской стороны на свидетелей, которые пока не озвучиваются в интересах следствия. Суд должен принять это на веру? Более того, следствие в своих возражениях на жалобы адвокатов по мере пресечения уже как бы наперед заявляет, что когда защита станет знакомиться с материалами дела и узнает имена свидетелей обвинения, на них могут оказать давление с целью изменения показаний. Представитель прокуратуры с генеральскими погонами бодро заявил суду: следствие ведется активно, наступательно и, по его мнению, результативно. После этого, апелляционная инстанция отклонила жалобы защиты. Арест продлен до 17 мая включительно.

Есть очевидный обвинительный уклон следствия, который заметен даже на заседаниях суда по мере пресечения. Есть предвзятое, я бы сказал, неприязненное отношение следствия к арестованному. А наличие у Сорокина несовершеннолетних детей стало удобным инструментом в руках обвинения для манипуляций и моральных истязаний.