Журналистское расследование по делу Белова – Рожковой закончено. Имея в общих чертах представление о логике обвинения, о показаниях свидетелей, а также об оценках третьих лиц я сделал анализ ситуации. Но это в основном, как раньше говорили, “работа с документами”. А есть помимо бумаг, документов, еще и практика, “правда жизни”. Наверное, без этой правды раскладка данного уголовного дела будет неполной.

У Сергея Белова даже сейчас на рабочем месте нет столько полномочий, сколько ему приписало щедрое следствие.

Фото с newsnn.ru

Есть материалы уголовного дела. Они, как известно, задают некое поля для маневра заинтересованных сторон. Однако, не все можно подшить к материалам уголовного дела. В замечательном советском фильме “Дело Румянцева” опытный и порядочный следователь говорит другу Румянцева: “Да, в дело не впишешь, что ты честного парня предал”. Есть документы, постановления и положения, в которых отлично ориентируются “бумажные тигры”, а есть реальная жизнь. Приведу пример. Спрашиваю Владимира Привалова: “Вот, свидетель Терехина заявила, что без визы Привалова ни один объект нельзя приватизировать, это правда? Он мне отвечает: “Да, были ситуации, когда я блокировал приватизацию каких-то объектов, но были случаи, когда я был против, мне предлагалось уйти в отпуск, и уже без меня вопрос решался”.

Теперь о том, как с точки зрения “быстротекущей жизни” я вижу ситуацию с признанием аварийности дома по улице Самочкина, 32. С моей точки зрения, возможно неправильной, но так я ее понимаю, логика процесса была такой. Действительно МВК Ленинского района заседает по любому дому на его территории, будь он в муниципальной собственности или какой-то иной. Предположу, что если здание находится в муниципальной собственности, то МВК и города, и района признавать дом аварийным себе дороже. Это связано с большими материальными затратами бюджета Нижнего Новгорода на снос и расселение. Если здание находится в государственной собственности, то признать здание аварийным легче. Это позволяет для расселения потребовать средства с собственника.

Поэтому МВК Ленинского района, получив заключение ГЖИ, в первую очередь заинтересовалось, в чьей собственности общежитие на улице Самочкина, 32. И вот тут самое интересное. Когда Сергей Белов запросил в КУГИ информацию о том, в чьей собственности здание и получил ответ, что не в муниципальной, он реально начал работу по признанию его аварийным. Будь “общага” городской, он бы приуныл. Поэтому, председатель районной МВК Белов, не рассмотрев заключение ГЖИ по существу, дает ход документу. И, более того, принимает решение о повторном его рассмотрении при получении информации о собственниках помещений в общежитии. Это произошло 15 августа 2012 года. Но Арбитражный суд уже принял решение о передаче общежития в муниципальную собственность, а позже, 20 сентября 2012 года подписано соответствующее постановление главой администрации Нижнего Новгорода. Ситуация с этой точки зрения меняется коренным образом. В Сером доме знают о том, что МВК Ленинского района рассмотрело заключение ГЖИ и этот документ исполнен. Что дальше?

Не заинтересованный в признании аварийным дома на улице Самочкина, 32 новый собственник в лице уже администрации города, более не обращается в администрацию Ленинского района. Таким образом, процесс замораживается на полпути “сверху”. Тем более, что ОАО “Красная Этна” по каким-то причинам не отвечает на обращение администрации Ленинского района о собственниках жилых помещений в общежитии, ведя до тех пор их лицевые счета.

Действительно, МВК города не может решить вопрос об аварийности дома на улице Самочкина, как и любого другого здания, без районной МВК. Но в данной конкретной ситуации МВК Ленинского района не могла сдвинуть процесс с мертвой точки без администрации города, без повторного обращения оттуда. А та, став собственником, не заинтересована более в признании общежития аварийным. Все встало, как в революционной ситуации: “низы не могут, верхи не хотят”. С моей точки зрения, Белов не был против рассмотрения вопроса аварийности дома по улице Самочкина, 32. Ничто не свидетельствует против этого тезиса.

Вновь возвращаемся к ГЖИ. Заключение было направлено в администрацию Нижнего Новгорода. Там были перечислены технические недостатки здания, которые не влекут признания дома аварийным. По содержанию, ни то, ни се. Тем не менее, там было предложено рассмотреть вопрос о признании дома аварийным и подлежащим сносу. Поэтому, следствие тоже не понимало как трактовать заключение ГЖИ. Оно где-то твердит о необходимости признать дом аварийным, а где-то инкриминирует Белову то, что он “не принял мер по устранению выявленных дефектов здания общежития, подтвержденным ПРЕДПИСАНИЕМ, выданным федеральным органом государственной власти, уполномоченного осуществлять государственный контроль за сохранностью и использованием жилищного фонда независимо от его формы собственности”. По так называемой дефектной ведомости это в чистом виде ПРЕДПИСАНИЕ, которое никакого отношения к МВК района не имеет. Кстати, оно частично выполнено, и на эти цели затрачено 2 миллиона рублей, не для того, чтобы потом дом снести.

Зачем Белову устранять дефекты, если дом надо сносить и расселять? Но следствие, перепутав все и смешав в одну кучу, инкриминирует ему и то, и другое. При этом подсудимым произвольно приписываются всевозможные полномочия.

Следствие хаотично инкриминирует подсудимым все, что только можно, и что нельзя. В том числе, и разрушение дома на улице Самочкина в цепочке причинно-следственных связей. Белов был вынужден заявить на следствии, что он ни как физическое лицо, ни как должностное лицо дом не рушил, никакого разрушающего физического воздействия на его конструктивные элементы не оказывал. Получилось как в “Кавказской пленнице”: “А часовню тоже я развалил?”